Хулиганство-2007 (автор - жж-юзер wyradhe)
читать дальшеФаза 1. Вы имеете статьи о хулиганстве (по состоянию на 2002 год). Административная статья о мелком хулиганстве (20.1 КоАП) у вас определяет караемое по этой статье "мелкое хулиганство" весьма расплывчато: "Мелкое хулиганство, то есть нецензурная брань в общественных местах, оскорбительное приставание к гражданам или другие действия, демонстративно нарушающие общественный порядок и спокойствие граждан".Тем не менее в большинстве случаев понятно, что это оно самое и есть, так как в 2002 под "нарушением спокойствия" по молчаливому согласию всех сторон НЕ подразумевались тонкие душевные терзания, охватывающие граждан от плясок ли на солее или от созерцания известных всем часов на руке патриарха.
Уголовная статья 213 на тот же 2002 год квалифицирует уголовно преследуемое хулиганство по весьма четким объективным критериям (дополнительно к нечеткому "грубому нарушению общественного порядка"), а именно: "Хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся применением насилия к гражданам либо угрозой его применения, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества..."
То есть уголовно преследуемое "хулиганство" - это некая штука, удовлетворяющая сразу двум критериям - одному расплывчатому ("грубое нарушение общ. порядка, выражающее явное неуваж. к об-ву") и одному достаточно объективному и четкому (либо насилие, либо угроза насилием, либо уничт./повр. чужого имущества, либо комбинации сих дел).
Сразу стоит отметить, что если понятие "нарушение общественного порядка" (в КоАП) имеет субъективистски расплывчатые границы, но достаточно бесспорное ядро, то "ГРУБОЕ нарушение обществ. порядка" (отличающее, согласно 213 УК, уголовно преследуемое хулиганство от административно преследуемого мелкого хулиганства) уже и ядро имеет субъективистски неопределенное: где кончается просто "нарушение" и начинается "грубое" нарушение? Однако такое понижение объективности компенсировалось включением в 213-ю УК объективных критериев "хулиганства".
Фаза 2. Но в стране бушует экстремизьм, и как же нам не бороться супротив экстремизьма? Поэтому в 2002 году происходит первая стадия революции: по п. 1 ст. 1 Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" хулиганские действия в зависимости от мотива объявляются экстремизмом: "Осуществление хулиганских действий по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы" рассматривается как разновидность "экстремистской деятельности (экстремизма)" ( www.rg.ru/2002/07/30/extremizm-dok.html ).
Между тем "хулиганские действия" - это вовсе не только уголовно преследуемое по 213 хулиганство, но и действия, образующие мелкое хулиганство и даже составляющие его часть (см., напр., www.labex.ru/page/kom_koap_415.html - само по себе чтение увлекательное, ср., например, трактовку перебранки двух граждан, один из которых просто матерится, чем проявляет "пассивный аморализм", а другой демонстрирует, подымай выше, "ощутимый потенциал безнравственности, совместимый с физическим или моральным воздействием"- так вот, трактовать такую перебранку надо-де как одно общее мелкое хулиганство, учиненное группой лиц в составе этих двоих).
По закону 2002 г., если человек намеренно выматерился в публичном месте по мотивам ненависти к мирозданию - то это просто "мелкое хулиганство", а если по мотивам ненависти к социальной группе искусствоведов - то это экстремистская деятельность, осуществленная в форме мелкого хулиганства.
В то же время, поскольку закон 2002, да и дальнейшие законы, не внесли никакого единого наказания за "экстремизм" и не создали из "экстремизма" некоего определенного состава преступления, это разделение хулиганства на обычное и экстремистское не привело ни к каким изменениям в системе наказаний и статей кодексов. Это просто была принципиальная заявка.
Фаза 3. В 2003 году произошли перемены в определении административно наказуемого мелкого хулиганства и уголовно наказуемого хулиганства просто.
Административно наказуемое мелкое хулиганство получило более четкое и менее субъективистское определение, чем раньше. Теперь оно определялось как "нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества". (Кстати, нецензурная брань в общ. местах раньше была разновидностью мелкого хулиганства, которую карают саму по себе, а стала одним из _сопровождающих_признаков мелк. хулиг., который сам по себе его не образует, а образует его только в сочетании с каким-то еще нарушением общ. порядка. Это нашло отражение в правоприменении, хотя иногда правоохрана действует по старинке, не обращая внимания на слово "сопровождающееся").
Уголовно наказуемое хулиганство также получило новое определение: "Хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, - наказывается..."
Независимо от того, считать ли, что определение "хулиганства" здесь кончается на словах "явное неуважение к обществу", а дальше идет указание УСЛОВИЯ, при котором это самое "хулиганство" преследуется по 213 статье УК (в этом случае определение хулиганства как такового теряет всякую конкретику), или определение кончается на слове "оружие" - по существу все осталось так же, как было: по-прежнему состав караемого по 213 преступления определялся наполовину признаком с субъективистски размытым не только краем, но и ядром (где кончается просто нарушение общественного порядка и начинается грубое его нарушение?), но наполовину - признаком вполне четким и объективным (применение оружия или чего-то в качестве оружия).
Фаза 4. В 2007 г., наконец, наступила пора привести статьи КоАп и УК о хулиганстве в соответствие с декларацией закона 2002 года о хулиганских действиях, образующих экстремизм. С одной стороны, из закона об экстремизме убрали упоминание хулиганских действий. С другой стороны, в определение уголовно преследуемого хулиганства внесли второй, альтернативно образующий его признак, помимо применения оружия, - а именно, группоненавистнический мотив!
Теперь статья 213 УК гласила:
"Хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное:
а) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;
б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, -
наказывается..."
Таким образом, если до 2003 по УК 213 каралось {"грубое нарушение обществ. порядка, выраж. и пр." ПЛЮС один (или несколько) из трех объективных признаков, касающихся самого поступка (насилие, угроза насилием, порча/уничтожение чужого имущества)},
- а в 2003-2007 по УК 213 каралось то же {"груб. нар. тыр пыр" ПЛЮС один-единственный объективный признак, касающийся самого поступка (применение оружия или предмета в качестве оружия)}, -
то есть природа статьи не менялась, -
то с 2007 по УК 213 карается И то же самое, что в 2003-2007, И нечто совершенно новое, а именно комбинация двух признаков, один из которых - насквозь субъективистски-расплывчат ("ГРУБОЕ нарушение общ. порядка..."), а другой есть мотив поступка (а не его реальный состав), к тому же устанавливаемый в 99 случаях из ста разве что телепатически.
Иными словами, в уголовно преследуемое хулиганство добавили штуку, вообще не имеющую объективных верифицируемых признаков - "грубое, именно грубое, а не простое нарушение общественного порядка, совершенное по мотивам именно такой-то, а не сякой-то ненависти".
Вуаля. Теперь один и тот же поступок, совершенный из ненависти, образует административный состав преступления (предел наказания - 15 суток), если это ненависть лично к Пупкину за его личные действия (в том числе политические), или за его личную внешность, или если это ненависть ко всему человечеству в целом, или если это ненависть к принципам общежития, или к культуре, или к поэзии Пушкина, -
но проводится (при одном-единственном условии) по другой, уголовной тяжелой статье (предел наказания - 7 лет), если мотивом к нему была ненависть иная, а именно ненависть к религии, расе, политическому направлению (кстати, хулиганство по мотиву ненависти к нацизму - это оно самое, по мотивам политической ненависти) или даже к тому же Пупкину, но не в связи с его действиями, а по факту его принадлежности к той или иной социальной группе (*) .
Дополнительное одно-единственное условие, которое производит указанную возгонку административного нарушения в уголовное по причине такого-то, а не сякого-то ненавистнического мотива, -
это то, что поступок может быть квалифицирован не просто как "нарушение общественного порядка", а именно как "ГРУБОЕ нарушение общественного порядка". По закону с 2007 имеем такой алгоритм:
1. Ежели не грубое, а негрубое нарушение общественного порядка - то делать нечего: какой бы тут ни был мотив, хоть ненависть к ламаистам-саамам по факту их ламаизма и саамства, это все-таки всего лишь 20.1 КоаП, 15 суток.
2. Ежели грубое нарушение, но при этом не по такой-то ненависти, а по сякой-то, или вообще не из ненависти - то это опять 20.1 КоАП, 15 суток (поскольку всякое "грубое" нарушение разом является и вообще "нарушением").
3. Но ежели это не просто-вообще-нарушение, а именно "грубое нарушение", и притом вдобавок по мотивам именно такой-то, а не сякой-то ненависти - то 213-я УК однозначно, до 7 лет.
Но поскольку ни единое правило или узаконение не позволяет отличить "грубое нарушение общественного порядка" от просто-"нарушения общественного порядка" (так как нигде не указана граница, а прецеденты никого ни к чему не обязывают) - то эта разница практического значения не имеет. Можно подытожить: если суд по своему произволу (потому что не-произвольным решение в данном случае быть просто заведомо не может ) решает, что данный поступок нарушает общественный порядок не ПРОСТО, а ГРУБО, - и если суд при этом еще и определяет, что мотивом поступка была именно такая-то ненависть, -
то тот же самый поступок, который иначе составил бы адм.преступление по 20.1 КоаП, возгоняется до уголовного по 213-й.
Получается, во-первых, действительно наказание за мыслепреступление, потому что одно дело, когда мотив отягчает или смягчает, учитывается как добавочный коэффициент, - и другое дело, когда один и тот же и по умышленности, и по объективному составу (то есть просто один и тот же) преднамеренный поступок в зависимости от мотива карается то как административный до 15 суток, то как уголовный до 7 лет. Получается, что на 99 процентов карается именно мотив, а не сам проступок, - то есть фактически наказывается именно мыслепреступление, а не совершенное реально дело.
Во-вторых (хотя какое уж там во-вторых при таком во-первых), само мыслепреступление выделено абсурдным образом: ненависть к человечеству в целом (или к закону, или к правилам общежития, или к культуре) не образует этого жуткого мыслепреступления (т.е. мотива, переводящего мелкое хулиганство КоАП в уголовное хулиганство 213 УК), а ненависть к пролетариату, рыболовам или нацизму - образует.
В-третьих, установить доказательно факт мыслепреступления (искомый мотив) практически никогда не бывает возможно. Ведь, не говоря о том, что наше право не позволяет провести границы между резко-критическим отношением (некриминальным) и ненавистью (крминализуемой), чтобы установить последнюю как мотив, недостаточно даже доказать, что у обвиняемого эта ненависть есть вообще - надо доказать, что преступление он совершил не просто на фоне этой ненависти, а именно из-за нее. Для этого нужно либо невынужденное признание обвиняемого, либо самоочевидность того, что никакого иного мотива, кроме ненависти искомого сорта, у данного поступка быть не могло. В случае с пуссирайот еще и надо было доказывать, что мотив их - ненависть не к РПЦ (нет такой религии - "религия РПЦ") и не к МП и т.д., а именно к общей религиозной доктрине данной религии (не то христианства, не то православия).
В реальности же все гораздо проще, и мотив устанавливается посредством чтения в сердцах (больше-то и нечем); если следователь стесняется читать в сердцах своими силами, то чтение в сердцах проводят эксперты - лингвисты со психологами. Почему-то считается, что читать в сердцах они могут в силу своих профессий, хотя искомая профессия называется "провидец", а вовсе не "лингвист" и не "психолог". Само дело ПуссиРайот дает прекрасный пример того, как устанавливать мотив (и в самом деле: раз сам закон требует его устанавливать, а сделать это на самом деле нельзя, так и будет происходить замена установления мотива его имитацией). Можно, например, устанавливать его так: "Так оскорбительно схулиганничать против религиозных / национальных / и пр. чувств можно только из ненависти к данной религии и национальности, потому что как же иначе?" - см. самую большую экспертизу по ПуссиРайот, где эксперты так и говорят: мы-де учли, что сами ПуссиРайот заявляют об отсутствии у них религиозной ненависти, но в самом вчиняемом поступке их такого отсутствия не выразилось, а выразилось явно присутствие, так что мы их заявлениям не верим, а верим поступку, который как раз и означает явственно их ненависть к религии. Иными словами, эксперты хотят сказать, что-де религиозная ненависть самоочевидно является _единственным_ мыслимым мотивом для того, что учинили ПуссиРайот. При такой щедрой и вполне произвольной раздаче самоочевидности (в данном случае еще и абсурдной - для такого поступка, как дело ПуссиРайот, возможны десятки мотивов помимо рел. ненависти) мотив устанавливать особенно легко.
В-четвертых (и оно стоит всякого во-первых), весь состав преступления по 213.б оказывается, повторюсь, совсем уж издевательски лишен всяких объективных признаков самого поступка. Он определяется просто по сочетанию мыслепреступленческого мотива и того, что нарушение общественного порядка по ревправосознанию оценивается именно как "тяжкое" - при полном отсутствии ориентировок на то, с какого именно порога тяжести нарушения оно становится "тяжким". Статья 213.б создана как заведомо резиновая статья, позволяющая просто по ревправосознанию суда натянуть на любое мелкое хулиганство один признак преступления по 213.б ("тяжкость" нарушения общественного порядка), а уж дальше останется усмотреть нужный мотив.
Вот такой сказочный по неправовому характеру (оценочное суждение) закон - кстати, без всяких криков и воплей общественности - завели в 2007 (а 282-я и аналоги за мотивы/мыслепреступления существуют с собственно Советских времен; вообще трудно мне по поводу дела Пусси Райот не припомнить местами дело Осташвили. С тех пор, правда, в этом направлении было большое развитие). Чтобы через 5 лет общественность начала, наконец, вопить, когда этот закон применили.
Ведь обвинительное заключение и приговор по делу пусси райот шаг в шаг пошло согласно этому самому закону, и именно так, как только и можно согласно оному идти. Потому что:
- то, что пусси райот нарушили общественный порядок и т.д. - тут reasonable сомнений нет (это, кстати, не мешает считать их акцию молебном, юродством, протестом, произведением искусства.. никто не сказал, что молебен, юродство или арт-акция не могут одновременно быть мелким хулиганством, подлежащим преследованию и наказанию по закону, так что все построения вида "это молитва, а, значит, НЕ хулиганство" ничего не стоят).
- далее обвинение привело кучу вещей, изумивших даже ко всему готовых граждан - вот все эти вопли о том, как супостатки плевали в душу и унижали устои. Казалось бы, зачем все это? Разве у нас есть статьи за унижение устоев? Да затем, что как же им, бедным, отличить ГРУБОЕ нарушение общественного порядка (может дать 213 УК) от негрубого (дает 20.1 КоаП)? Эта ж разница не прописана нигде даже ориентировочно. Стало быть, чем БОЛЕЕ ГРУБЫМ изображать данное правонарушение, тем больше оно подходит под 213-ю. Ну да, насколько грубым его ни изобразишь - все равно неизвестно, та ли эта пороговая грубость, которая отделяет негрубое нарушение общественного порядка (исключает 213 УК, может дать 20.1 Коап) от грубого (может дать 213 УК), ибо неизвестно, где этот порог вообще. Но именно потому, что это в любом случае неизвестно, обвинению остается как можно сильнее изъяснять, каково-то грубо было это правонарушение - хотя как ни раскрашивай, получается выстрел неизвестно куда, так как мерила нужного уровня грубости нет в природе. Разве что пытаться выдать нечто такого вида: "ну это было так ужасно, так ужасно, что если и ЭТО не "грубое" нарушение, так мы уж и не знаем, что ж тогда есть грубое нарушение!!!"
Вот по этому пути и пошло обвинение. На этом пути остается только махать руками и кричать: ужас-ужас! - так что путь этот абсурден. Но абсурд этот изначально заложен в новую редакцию 213-й, ибо если из состава преступления вообще убрать объективные верифицируемые признаки, обнаруживаемые в составе самого поступка (что и сделано сейчас в 213.б), а оставить такой признак, как "ну, это, гм, просто ОЧЕНЬ плохое дело" (без тени попытки сказать, где начинается это "очень") то для "установления" соответствия этому признаку и останется махать руками и кричать как можно громче: "вы гляньте, ну ДО ЧЕГО ЖЕ это плохое дело!"
Если в законе напишут "простая ошибка - рупь, а тяжелая - пять рублей", при этом не прописав границы между простыми и тяжелыми - то обвинение и будет ораторствовать на тему о том, ну до чего же тяжела данная ошибка. А поскольку никакого установленного мерила тяжести нет, то в ход и пойдут все эти "нет, вы подумайте, КАК они унизили устои!" -потому что в отсутствии установленного мерила измерять тяжесть (грубость) нечем, кроме соплей и воплей по вкусу данного лица. Это, конечно, тоже никакое не мерило. Но других нет заведомо.
- после того, как сопли и вопли сделали ясной нужную меру грубости деяния, - осталось для подведения под 213-ю установить нужный ненавистнический мотив. Здесь обвинение поступило просто: насколько я мог узнать из обвинительного заключения, мотив религиозной ненависти установлен... ну естественно, психологически-лингвистическими экспертизами братьев гуманитариев. Т.е. телепатически / гаданием на кофейной гуще. Сколько можно усмотреть, в основе экспертиз и доверия к оным обвинения) номинально лежала железная логика: "Как мы уже видели, они заведомо оченьоченьабижали верующих. Какой же мотив может быть у нанесения такойужаснойабиды, ежели не ненависть к их религии? Из любой другой ненависти такую подлянку никто подкладывать не станет!"
Поскольку суд имеет право на свободную оценку того, что считать доказательством - он счел эти экспертизы о мотивах вполне доказательными. У суда есть право и гадание на кофейной гуще считать доказательством, и кроме вышестоящих судов, никто не имеет прописанного в законах права объявить, что гадание на корфейной гуще доказательством тут не было. Если горсуд и Верховный суд разделят "свободное мнение" низшего суда о доказательности гадания на гуще в данном деле - то и всё. Что-то мне подсказывает, что в данном случае Мосгорсуд и верховный суд, если не будет на то ясно выраженной воли третьих лиц, психо-лингво-экспертиз, устанавливающих мотив, бездоказательными не сочтет.
Если завести такие законы, как 213-я (или 282-я и т.д.), а как доказательства рассматривать безответственные экспертизы (безответственные - потому что за высказанные в них мнения ответственности никто не несет по определению), - по достоверности чистые птицегадания (психо-лингвоэкспертизы МОТИВОВ, как и психологические реконструкции прошлого а-ля оценки лейлсоколовых на тему о том, кто что, "вероятно", пережил - ничем другим не могут быть заведомо; если бы такими методами можно было доказательно выяснять, что у людей за душой, то этих экспертов звали бы Господом Богом, так как других сердцеведцев во вселенной не обозначено) - то так оно и будет, мой фюрер.
И прыгать надо не тогда, когда давно висящее на стенке ружье стреляет, и даже не по тому поводу, что оно стреляет (в частности, это прыганье никак не поможет тем, в кого из этого ружья попало). И даже не по тому поводу, что это ружье стачали и повесили - уж точно его вешали не для того, чтобы оно так и висело себе тихо. И даже не по тому поводу, что граждане просыпаются и узнают, какие законы принимают их избранники, через единицы лет после принятия этих законов, по случаю больших скандалов.
А по тому поводу надо прыгать, что граждане И ТУТ не просыпаются, и как раньше ничего про эти законы не знали, так и теперь не собираются узнавать. Вместо выяснения насчет законов они слушают свой унутренний голос - они сами себе всё: и УК, и КоаП, и Конституция, и все правовые и неправовые законы вместе взятые - и когда унутренний голос говорит им "пусси райот плюнули _нам_ в личики" - то они вспоминают про телесные наказания, не удосужившись глянуть, когда их в отечестве отменили; а когда унутренний голос говорит им: "пусси райот плюнули в личики ненавистным нам _им_", - то они начинают объяснять, что это было такое молебственное юродство, и, стало быть, вообще караться не должно.
И вот эти граждане - куда более пагубное явление, чем батальон Сыровых.
(*)Разные законы РФ (УК 213, УК 282) карают некоторые поступки, совершенные из ненависти к социальным группам или разжигающие таковую. Формально под эти законы подпадает и фраза "насильники-детоубийцы - мерзавцы и враги общества, к ним надо относиться как к врагам!" - поскольку насильники-детоубийцы подпадают под понятие "социальная группа" не хуже любого другого, а какого-то уточняющего юридического определения "соц. группы" в РФ за 10 лет дать не удосужились. Выходом, позволяющим все же выражать вражду к насильникам-детоубийцам, было бы указание на то, что соответствующие законы имеют в виду, что врагом человека можно объявлять только за его (определенные) действия, но не за принадлежность к соц., рел. и т.д. группу, которая сама по себе преступления или аморальности не образует, и что, ориентируясь на эту логику, надо считать, что в указанных законах под защищаемыми ими "социальными группами" подразумеваются НЕ те социальные группы, которые и выделены как таковые при признаку совершения объединяемыми в эти группы лицами определенных предосудительных действий - каковы насильники, допустим, или воры. Строго говоря, буква закона этого не требует: вообще-то уничижающие отзывы о гопниках или детоубийцах могли бы преследоваться по 282-й, поскольку детоубийц можно рассматривать как соцгруппу не меньше, чем депутатов или чиновников - и пришлось бы адвокатам специально убеждать суд в том, что 282-я и прочие статьи о ненавистничестве к соц.группам не имеют в виду те группы, которые и определяются/выделяются по факту совершения объединяемыми в эту группу лицами поступков, уничижающее и ненавистническое отношение к коим в обществе укзаконено. Такая коллизия даже поднималась в нашей специальной юридич. литературе. Аналогичные проблемы (и возможности аналогичного их решения) возникают. с выражениями политической ненависти к нацизму, религиозной ненависти к изуверской секте, приносящей человеческие жертвы и т.д.